Дети учатся естественным путем. Но то обучение, которое происходит в школах, оказывается намного менее естественным, чем учеба в поле, саванне или на улице. В школе группа детей собирается вместе в определенное время каждый день; от учеников ожидают, что они будут сдержанно относиться друг к другу, следить за главным здесь взрослым (или взрослыми) и спокойно сидеть довольно продолжительное время, чтобы за этот период усвоить материал, который кажется совершенно далеким от их повседневной жизни.

ДО СИХ ПОР МЫ ИЗУЧАЛИ ТО, как наши взгляды изменяют отдельные люди или их произведения. Но что же можно сказать о формальных учреждениях, специально предназначенных для изменения взглядов? На первом месте стоят школы (в том числе и высшая школа, т.е. вузы), поскольку они предназначены для тех молодых людей, взгляды которых изменить проще всего.

Внимательнее изучив примеры, приведенные в книге, можно выделить две оси изменений во взглядах, каждая из которых в свою очередь имеет два крайних предела. Давайте рассмотрим каждую из них.
Первая ось представляет собой континуум непосредственность-опосредованность усилий. Политические лидеры стремятся изменить взгляды аудитории с помощью личного общения. Художники, мыслители, изобретатели и ученые тоже заинтересованы в изменении ментальных репрезентаций, имеющих особое содержание или касающихся представлений о том, как человек должен работать с неким средством в той или иной области. Но эти люди действуют не напрямую — через слова или свои произведения, которые они создают с помощью различных средств или символических систем.

Профессор Гарвардской школы общественного здоровья Джей Уинстен является лидером опосредованного влияния, который заставил средства массовой информации совершить крупномасштабные социальные перемены. Благодаря творческому подходу к использованию доступных ему ресурсов и с помощью репрезентативных описаний Уинстен помог осуществить эти перемены в общественном мнении и поведении.
Каков его главный ресурс? Продюсеры ведущих телепрограмм и коммерческих фильмов.

Идеи, подобные релятивизму, деконструкции или социальному конструктивизму, можно оставить для самостоятельного изучения. Но лично я считаю, что в своем крайнем проявлении эти утверждения отрицают сами себя. (К чему обращать внимание на человека, который серьезно заявляет, будто никакая идея или произведение не являются более истинными, чем все остальные?) Но, как я уже говорил, есть смысл бороться с идеями, к которым вы чувствуете антипатию. Более того, я бы покривил душой, если бы заявил, что сам никогда не испытывал подобных чувств.

Нововведения могут не только привести в восторг или оставить равнодушным, но и вызвать отвращение. Хотя противодействие, как правило, считается отрицательным фактором, который мешает изменению взглядов, оно может сыграть и более положительную роль: такое сопротивление незаменимо в борьбе с идеями, которым мы сопротивляемся изначально, оно помогает показать их неадекватность или ошибочность. Подобная борьба может укрепить человека в его мнении, она помогает ему лучше осознать свои взгляды, а иногда и стимулирует их изменение.

Я предполагаю, что такие великие деятели искусства в первую очередь используют три рычага изменения взглядов — репрезентативные описания, резонанс и противодействие. По самой природе своей деятельности художники постоянно экспериментируют со средствами, и такие опыты влекут за собой целый ряд преобразований. Пикассо шутил, что живопись — это наука, в которой отдельные картины — это научные опыты. Нетрудно создать оригинальное произведение искусства, но сложно создать нечто, что резонировало бы с информированными членами аудитории, а в конечном итоге — с широкой публикой. И действительно, в ХХ веке существовало множество художников, пользовавшихся успехом у тонких ценителей искусства, но не нашедших резонанса у большинства зрителей.

Создатели произведений искусства — танцев, музыки, литературы, кино, живописи или скульптуры — изменяют взгляды окружающих преимущественно с помощью новых идей, навыков и умений. Они редко задействуют теории, идеи и навыки, которыми пользуются ученые и мыслители, или истории, к которым прибегают лидеры нации и более гомогенных групп, чтобы вызвать крупномасштабные изменения во взглядах. Кроме того, не работая непосредственно с лингвистическим интеллектом, художники применяют различные формы ментальных репрезентаций, отраженных в многочисленных традиционных и оригинальных символических системах: композиторы — музыкальный интеллект, художники — пространственное мышление, танцоры — телесно-кинестетический интеллект, и т.д.

Сто лет назад Зигмунд Фрейд изложил одну из самых любопытных теорий в психологии8. Будучи неврологом, он заинтересовался тем, что выходит за рамки привычного поведения человека: истерией, сновидениями, оговорками и различными неврозами. Пытаясь найти ответ на эти загадки, Фрейд сформулировал неоднозначные теории о силе бессознательных факторов, о сексуальной природе сновидений и решающем влиянии на личность взрослого человека его социального и сексуального опыта, полученного в детстве. Идя дальше обычных теоретических построений, Фрейд первым разработал терапевтические методы, которые используются и в наши дни, в том числе свободные ассоциации, толкование сновидений, а также стратегии работы с "трансферными" и "контртрансферными" отношениями между врачом и пациентом.

Так каким же образом изменяются взгляды, когда речь идет о научных теориях? Историк науки Томас Кун в своей известной книге The Structure of Scientific Revolutions ("Структура научных революций") излагает наиболее вероятное предположение о том, как находят сторонников революционные теории или парадигмы6. Он описывает это следующим образом: у ведущих, признанных ученых своего поколения намного меньше шансов принять кардинальный поворот в науке. С каким скептицизмом исследователи в свое время отнеслись к гелиоцентрической модели Вселенной Коперника, теории относительности Эйнштейна, квантовой механике Гейзенберга, теории бессознательного Фрейда или континентальному дрейфу Вегенера, Почему?